Целыми днями вчитываюсь в "Снег на траве". Отцеживаю из памяти то пережитое, о чем нужно рассказать, и прихожу к выводу, что по большей части это вещи, связанные строго с природой и летом-весной-осенью.
Мне 6, и я в старой липовой роще вижу, как падают в высоченную траву летучие мыши. Тишина кашемировая, припыленная. Крапива по плечи..
Мне 8, я вижу, как из-подо льда растопырились в пушистом инее травы, как подо льдом сносит течением песчинки и рыб. Лед на мелководье толстый и прозрачный. Можно гулять по многослойному экрану из пузырьков, вмерзших листьев и течения. Помню, где-то в то время родители принесли с рыбалки лягушонка из проруби, и этот прожорливый квартирант благополучно прожил в банке до теплых дней, питаясь мотылем и дожидаясь освобождения.
Мне 19, на поле молочная рожь пригнулась от росы, и небо такое вязкое, что из глубокого его ультрамарина с трудом всплывают редкие звезды, выворачивается маленькая белая луна. Мне и не важно, куда я иду, лишь бы дорога не кончалась дольше.
Мне 21, и ночью в палатке я слушаю, как покрывается инеем ее потолок, как нескончаемое, мучительное на холоде натяжение материи застывает в резкости кристаллов.
Мне так бесконечно грустно бывает с людьми, которых город не приютил, но съел.