до сих пор не могу писать стихи. а эти - прекрасны воистину
читать дальшея играю в yankees двадцать седьмого года,
ты в две тысячи третьем, читая написанную в две тысячи пятом
книгу барта, бормочешь, мол, вышел, мол, шишел-мышел,
мы женаты ровно четыре жизни, ngc 7662, округ истрия, лен дакота,
девяносто лет ты меня называла братом,
ни один из нас о другом никогда не слышал,
твой телефон постоянно занят
чем-то своим, где-то шляется, не даётся в руки,
повадки его павлиньи,
когда я смотрю на восток, ты смотришь на запад,
там, где наши взгляды скрещиваются, индевеют звуки,
смерч закручивается, льют не переставая ливни,
оттого и встречаемся не часто,
не звоним, не снаряжаем посольства -
пышные, неповоротливые, как нерпа,
но зато, когда, когда времена случатся,
у тебя глаза, глаза два весенних солнца,
у меня два весенних неба,
и тогда снежки, снежки и впрямь становятся сини,
и планеты легче, легче радужных пузырей мыльных,
и нет ничего, что можно назвать краем,
и хотя из всех каталогов, атласов, карт вычёркивают пустыни,
мы не нарушаем границы возможного, мы их
просто отодвигаем...
- будешь мне сетью, облаком, алтарём,
будешь мне кровом, воздухом, букварём,
тьмой - от неверья, светом - от корч и порч,
вестью - чтоб вместе, дестью - чтоб в печь и прочь...
... буду тебе денницей, слезой, тропой,
песнью и перстью, буду тебе тобой,
крепью на глине, хлебом на мураве,
ласточкой в небе, косточкой в рукаве...
- будешь мне явью, варенька, будешь сном,
сколько столетий минуло день за днём,
шелк на тебе, на мне шутовской хитон,
слышишь, звенят бубенчики: дон-дин-дон...
... буду тебе десницей, цевницей, мглой,
смертной истомой, в сердце тупой иглой,
мой господин с меня не спускает глаз, -
чем, дурачок, ещё ты потешишь нас...
- будешь мне тризной, братиной будешь мне,
солнечным бликом, варенька, на стене,
твой господин покой обретёт земной:
что ему пыль, полынь, да ковыль степной...
... слышу, звенят бубенчики: дон-дин-дон,
чую, идут ветра с четырёх сторон...
воды сомкнулись, стебли переплелись,
и на листе багряном - зелёный лист...
- помнишь, какими были руки мои, какими были
плечи мои, какими были губы мои, какими
были глаза мои, в тине они теперь, в озёрном иле,
память пустыней стала, время - землёю, золою - имя...
... помню ладони твои, глаза твои помню, губы,
помню дыханье, земные ситцы и шёлк небесный,
кто я и кем я была - не знаю, сердце идет на убыль,
кто ты и кто мы - бездна одна над другою бездной...
- помнишь, как цепенели руки, губы пустели,
только пепел на них, пепел на них, только пепел,
были пеночки птицы мои, теперь - коростели,
а как пели когда-то, пели когда-то, пели...
... помню твой голос, хлеб в рушнике, молоко кобылье,
звезды над хлевом, пар от земли, на земле попону,
помню, как мы любили, любили, как мы любили,
что означают эти слова - не помню...
- помнишь, какой огонь нас хранил и спасал от жажды,
вёснами нас захлёстывал, как половодье пойму,
помнишь, чей крик за твоим прозвенел однажды...
... помню, любимый, помню, любимый, помню...
береника
где - за семью морями, семью лесами -
утром очнёшься, синью омыв ресницы,
чьими ты будешь смотреть на него глазами -
горечи, нежности, смерти, зимы, зегзицы,
чьими руками - вестницы, кружевницы -
будешь плести на морозном стекле узоры,
время косится згой на твои косицы,
свет убавляет, переставляет горы,
где он увидит ночью, в каком сезаме,
синие сны-самоцветы, обломки клада,
чьими он будет смотреть на тебя глазами -
смертника, праздника, финиста, снегопада,
чьими руками - лирника, цинцинната -
будет печаль заводить за края денницы,
время свербит в груди, пустельга, цикада,
режет зрачки, прореживает зарницы,
это вербена, вереск, омела, верба,
это на всех языках золотая книга,
это глаза в глаза, это небо в небо,
ленточка, лествичка, ласточка, береника...
автор - Сергей Шестаков